Кости корней, жилы-черви, кровь-земля...
Шаг за шагом, шаг за шагом, выбираюсь из той ямы, которой обернулся январь. Там образовалась куча каких-то совершенно несуразных на мой взгляд проблем, которые сейчас решаются - причём даже без моего участия, хотя меня они касались напрямую. Вздыхать с облегчением рано, ещё заметны ненужные "хвосты", но...
Обновление. Никогда в жизни до этого года не праздновала Имболк. В этом же январь меня порядочно измотал, и я нуждалась в каком-то "всеобщем" поводе отдохнуть, отсечь прошлое от настоящего и загадать желание. Это можно было бы сделать и просто так, но в какой-то момент календарь "случайно" подвернулся под руку, и я опомнилась.
Вчера баловала себя соком, творогом и йогуртом с вишней. Несмотря на зверское желание мяса, преследовавшее меня на протяжение прошлой недели, так и оставшееся неудовлетворённым,такие лакомства очень даже взбодрили. Сегодня в меню до самого вечера, увы, ничего кроме кофе и пары бутербродов с сыром не войдёт, но чувствую усталое спокойствие.
А причиной спокойствию - снег. Всё утро он валил густой-густой, тёплый, пушистый... После умопомрачающих морозов он казался мне настоящим облегчением, в котором неясными штрихами мелькала надежда на весну.
Обновление. Никогда в жизни до этого года не праздновала Имболк. В этом же январь меня порядочно измотал, и я нуждалась в каком-то "всеобщем" поводе отдохнуть, отсечь прошлое от настоящего и загадать желание. Это можно было бы сделать и просто так, но в какой-то момент календарь "случайно" подвернулся под руку, и я опомнилась.
Вчера баловала себя соком, творогом и йогуртом с вишней. Несмотря на зверское желание мяса, преследовавшее меня на протяжение прошлой недели, так и оставшееся неудовлетворённым,такие лакомства очень даже взбодрили. Сегодня в меню до самого вечера, увы, ничего кроме кофе и пары бутербродов с сыром не войдёт, но чувствую усталое спокойствие.
А причиной спокойствию - снег. Всё утро он валил густой-густой, тёплый, пушистый... После умопомрачающих морозов он казался мне настоящим облегчением, в котором неясными штрихами мелькала надежда на весну.